Вы уволены! Такие как вы должны мыть туалеты, а не заниматься финансами! – заявил свекор невестке.
Кристина стояла перед зеркалом в небольшой, стерильно чистой туалетной комнате офиса, вцепившись в край раковины, как будто только это удерживало её от падения. Руки дрожали, дыхание было сбивчивым, тушь растеклась по щекам черными потеками, похожими на следы от слез, но слез не было — не осталось ни сил, ни слез.
В голове снова и снова звучала одна единственная мысль, как разбитая пластинка:
«Почему? За что он так с ней?»
Всего каких-то двадцать минут назад, в конференц-зале, где собрались почти все сотрудники компании, её унизили. Открыто, жестоко и — что хуже всего — публично. Виктор Андреевич, владелец компании, человек с безупречной деловой репутацией и… её свёкор, произнёс слова, от которых у Кристины земля ушла из-под ног.
— Кристина Сергеевна, вы уволены. И не просто уволены — вы с треском вылетаете отсюда! Такие, как вы, максимум могут полы мыть в бухгалтерии, а не руководить ей! — громогласно объявил он, сверля её ледяным взглядом. — Ваш диплом, небось, на Черкизовском рынке купили? Или профессорам кое-что другое предлагали за оценки?
После этих слов зал взорвался: кто-то усмехнулся, кто-то опустил глаза, кто-то — похлопал. Кто-то… откровенно наслаждался её падением. Смех раздался, как эхо по катастрофе её жизни. Кристина смотрела в лицо каждому — никто не встал на её защиту. Только один взгляд поддержал её в этот момент — взгляд мужа.
Михаил. Её муж. Наследник компании. Человек, с которым они прошли десять лет брака, радостей и испытаний. И впервые за всё время она увидела его таким. Лицо побелело, челюсть напряглась, а в глазах вспыхнул огонь — не ярость, а что-то гораздо глубже. Презрение. К отцу.
— Хватит, — глухо, но отчётливо прозвучал голос Михаила, прорезая волну шёпотов и перешептываний. — Ты перешёл черту.
— Что ты сказал? — прищурился Виктор Андреевич.
— Я сказал: Хватит. Кристина — лучший финансист, что когда-либо работал в этой компании. Все её отчёты — эталон точности. Благодаря ей ты сохранил миллионы. И если ты этого не видишь, то слеп.
В зале повисла тяжелая тишина. Никто никогда не слышал, чтобы Михаил противоречил отцу, не то чтобы выступал против него при всех.
Но Виктор Андреевич, как и всегда, ответил с хищной ухмылкой:
— Ты не позволишь? Мальчик, это МОЯ компания. Я решаю, кто в ней работает. И твоя жена всегда была тебе не пара. Простушка, провинциалка, пришла в мою империю и возомнила себя королевой. Я терпел её только ради тебя. А теперь — довольно. Это конец.
Конец. Как же это звучало в тот момент… как приговор. Как точка. Но что-то в ней отказывалось верить в это.
Кристина выскочила из зала, не дожидаясь финала сцены. Шепотки за спиной будто кололи кожу:
«Вот и всё», «Жалко, но чего она ожидала», «А говорила — финансовый гений…»
Она едва добралась до туалета, закрылась изнутри и наконец позволила себе выдохнуть. Боль, предательство, обида — всё слилось в одно пульсирующее облако внутри. Но даже сквозь этот туман она не могла забыть последнюю фразу мужа. Та, что резанула сильнее всех.
— Была твоя компания, отец. Была…
Что он имел в виду? Это был просто порыв? Или…
Телефон вибрировал в кармане. Сообщение от Михаила:
«Любимая, не уезжай. Подожди меня. Нам нужно поговорить. Я должен был сделать это давно…»
Она замерла, вглядываясь в экран. Пальцы дрожали, но уже не от обиды — от неизвестности.
Из-за двери послышались голоса:
— Ты видел, как он на отца наехал?
— Говорят, у него давно был план создать свою компанию. Независимую.
— Неужели он решился?
— А ты не слышал? Он ведь еще месяц назад начал выводить активы…
Кристина вслушивалась в каждое слово. План? Какой план? Михаил никогда не говорил ей о таких намерениях. Он всегда был рядом, всегда советовался с ней, обсуждал каждый шаг.
Почему же молчал о таком?
И тогда в ней что-то перевернулось. Где-то глубоко внутри стало зарождаться нечто новое. Не страх, не обида — а уверенность.
Она не была слабой. Не была «чужой». Она выстроила свою карьеру с нуля, без чьей-либо протекции. Она спасала отделы от банкротства. Выводила сложные отчёты. Обучала персонал. Она стоила больше, чем позволяла себе думать.
И если Михаил действительно задумал нечто большее… то, возможно, это не конец. А начало.
Она вытерла слёзы, привела себя в порядок, посмотрела в зеркало и впервые за долгое время увидела не жертву, а женщину, способную начать с чистого листа — и выиграть.
В уютном кафе через дорогу от здания офиса царило привычное оживление: звенели ложечки о фарфор, перешептывались посетители, играла негромкая музыка. Но за маленьким столиком у окна, откуда открывался вид на знакомый вход в их прошлую жизнь, было напряжённо тихо.
Кристина сжала в ладонях тёплую чашку с латте, будто пытаясь согреться изнутри. Взгляд её был прикован к Михаилу — и чем дольше она смотрела, тем сильнее ощущала: что-то в нём изменилось. Вроде бы тот же человек, её муж, но теперь в нём чувствовалась твёрдость, внутренняя решимость, которой прежде не было.
Он посмотрел на неё, спокойно, без спешки, и взял её за руку. Его пальцы были теплыми, уверенными.
— Прости, — начал он, и голос его звучал не как извинение, а как признание. — Я должен был сделать это раньше. Защитить тебя. Противостоять отцу. Но я ждал… момента.
Кристина подняла брови:
— Момента для чего?
Михаил откинулся на спинку стула, задержал взгляд на стекле, за которым медленно проезжала машина, и выдохнул:
— Для того, чтобы забрать у него всё.
Эти слова прозвучали, как холодный ветер. Четко. Без колебаний. Кристина не сразу поняла смысл.
— Что ты… — начала она, но он уже продолжал:
— Два года, Крис. Я два года строил параллельную структуру. Тихо, без шума. Создал новую юридическую оболочку, перевёл часть активов через подставные компании. Договорился с ключевыми клиентами, которые устали от его авторитарных методов. Убедил лучших сотрудников уйти вместе со мной — когда придёт время. И оно пришло. Он сам дал мне оружие — публично опозорив тебя.
Михаил горько усмехнулся:
— Даже не понял, что тем самым перешёл черту. Унизив тебя, он подписал себе приговор. Теперь у меня есть моральное право. И главное — у меня есть команда.
Кристина молчала. Слишком много информации, слишком быстро. Она пыталась переварить то, что услышала: две параллельные жизни. Два года лжи? Или стратегического терпения?
— Через час здесь будут наши люди, — продолжил Михаил. — Андрей, Марина, весь айти-отдел, половина финансов — все уже написали заявления. Мы начинаем новое. С нуля — но по-честному. На своих условиях.
В этот момент телефон Михаила замигал уведомлениями. Он бросил взгляд на экран, открыл одно сообщение за другим. Затем повернул к ней дисплей:
«Я в игре».
«Переход подтверждаю».
«Заявление у секретаря».
«Когда встречаемся в новом офисе?»
Он усмехнулся:
— Знаешь, кто только что присоединилась? Вера Павловна. Его правая рука. Двадцать лет вместе. А сегодня она сказала, что впервые в жизни ей стыдно за него. И что она идёт со мной.
Кристина качнула головой:
— Но почему ты мне не сказал? Почему держал всё это в секрете от меня?
Михаил сжал её ладонь крепче.
— Потому что знал: ты бы не одобрила. Ты слишком принципиальна. Ты веришь в честную игру, в закон, в правильность. А мне пришлось идти по краю. Где-то — серые схемы, где-то — обходные пути. Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя частью этого. Но теперь всё. Маски сброшены. Теперь мы можем быть честны — перед собой и друг другом.
В это время в кафе начали появляться знакомые лица. Люди, которые ещё утром сидели в том же офисе, а сейчас были частью чего-то большего. Кто-то кивнул, кто-то приобнял Кристину, кто-то принёс с собой ноутбук — обсуждение начиналось прямо на месте.
— «АвтоПром» наш, — с порога сообщил Андрей, сияя. — Только что подтвердили: контракт с В.А. расторгнут, переходят к нам. Сказали — давно ждали повод, просто нужен был лидер.
— А банк? — поинтересовалась Кристина, всё ещё не веря в происходящее.
— Уже дали одобрение, — вмешалась Марина, подойдя к их столику. — Новая линия финансирования, условия почти идеальные. Видимо, им давно надоел авторитаризм Виктора Андреевича.
Кристина огляделась: их окружали не просто бывшие коллеги. Это были единомышленники. Люди, которые выбирали не комфорт, а принцип. Не деньги, а достоинство.
Она повернулась к Михаилу:
— А офис?
— Уже снят. Просторное помещение на Петровке. Дизайнеры заканчивают финальный этап. Оборудование — на месте. Брендбук — готов. Клиенты — ждут. Контакты? Все у меня. Мы готовы. Мы — уже начали.
Телефон Кристины завибрировал. Она посмотрела на экран — вызов от свекра. Михаил тоже заметил, и сдержанно покачал головой:
— Не бери. Он должен понять, что контроль потерян. Власть, которую он держал в кулаке, рассыпалась. Завтра мы придём к нему — всей командой. Не для мести. Для того, чтобы показать: будущее строится по другим правилам.
Кристина глубоко вдохнула. Страх отступал. Он растворялся в уверенности. Не потому, что её спасли. А потому что она была рядом с тем, кто больше не прятался за чьей-то спиной. Кто теперь шёл вперёд — вместе с ней.
Ранним утром серое небо казалось особенно тяжелым, словно предчувствовало грядущую бурю. Михаил и Кристина подъезжали к новому офису — светлому стеклянному зданию, которое должно было стать началом их новой жизни. Но прежде чем они успели войти, телефон зазвонил.
— Марина? — Михаил сразу насторожился.
— У нас беда, — голос юриста был едва сдержанным, тревожным. — Всё катится к черту. Как будто Виктор Андреевич знал. Он за ночь обзвонил всех ключевых клиентов. Почти все соглашения — аннулированы.
— Что?! — Михаил резко затормозил, машина дернулась. — Как он узнал? Откуда контакты?
— Не знаю, — торопливо отвечала Марина. — Но это еще не всё. Банк отозвал предварительное одобрение кредита. Говорят, поступила жалоба от «высокопоставленного источника». А сотрудники… им грозят исками за разглашение коммерческой тайны. Многим напоминают о пункте в контрактах, о котором никто и не думал.
Кристина почувствовала, как ледяная волна прошла по спине. Всё, что они строили, могло рассыпаться в пыль. Виктор Андреевич оказался не просто врагом — он был стратегом, опытным и безжалостным.
— Срочно собираемся, — коротко бросил Михаил. — Через час в кафе «Южное». Никого не жду. Все — на месте.
Кафе, некогда уютное и мирное, теперь походило на штаб временно перемещённой армии. Люди сидели кучками, кто-то с планшетом, кто-то с телефоном, обсуждали последние новости шепотом. Взгляды были подавленными, озабоченными.
Когда вошли Михаил и Кристина, все моментально замолкли.
— Он предложил всем удвоенные зарплаты, — хмуро сказал Андрей. — И добавил, что если мы не вернемся, «будем мыкаться по городу без работы до пенсии».
— А еще он сказал, — добавила Вера Павловна, — что у него якобы есть компромат на каждого. Угрожал, что устроит «вторую жизнь» нашим налоговым декларациям, банковским счетам и трудовым книжкам.
Михаил сжал кулаки до побелевших костяшек.
— Все мои расчеты… — выдохнул он. — Он уничтожает их одну за другой.
— Простите… — неловко поднялся молодой программист Дима. Его голос дрожал. — Я не могу, у меня ипотека, жена в декрете. Я не хочу, чтобы меня таскали по судам.
— И я… — добавил кто-то из бухгалтерии. — Простите. Мы верили, но это слишком.
Команда буквально рассыпалась на глазах.
— Стойте! — вдруг громко сказала Кристина, вставая. В её голосе прозвучала не мольба, а уверенность. — Он думает, что переиграл нас. Что силой и страхом загонит всех обратно. Но он забыл одну вещь: я — его бывший финансовый директор. И я помню слишком многое.
Она достала ноутбук и открыла несколько файлов.
— Три месяца назад был странный перевод в офшорную компанию с Британских Виргинских островов. А за ним — серия фиктивных контрактов с компаниями-«прокладками». Мне это не давало покоя, и я начала собирать информацию. Потихоньку. Без лишнего шума.
Михаил нахмурился:
— Крис, ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что у нас есть козырь, о котором он даже не догадывается. Я систематически фиксировала все подозрительные транзакции, теневые схемы, вывод активов через псевдоблаготворительные организации. У меня есть доказательства пяти лет уклонения от налогов и отмывания средств.
— Подожди, — вмешалась Вера Павловна, будто очнувшись от долгого сна. — А помнишь проверку из налоговой полгода назад?
— Конечно. И я помню, как ты испуганно запирала сейф в кабинете. У тебя были оригиналы тех документов?
Секретарша кивнула и медленно вынула из сумки объемную папку.
— Я не могла их уничтожить. Это было преступление. Я… я хранила их. На всякий случай.
Кристина осторожно взяла папку, проверила содержимое. Подписи, печати, счета, схемы. Улики. Неоспоримые.
— Значит так, — уверенно произнесла она. — Мы не будем шантажировать. Но и бояться не будем. У нас в руках материалы, которые могут похоронить его бизнес и репутацию. Поэтому у него есть выбор: отпустить нас спокойно, без угроз, без давления — или стать объектом самого громкого уголовного дела последних лет.
Наступила тишина. Даже кофемашина замолкла, как будто кафе затаило дыхание вместе со всеми.
Андрей сдвинул очки на лоб:
— Это не просто козырь. Это ядерная кнопка.
— Если бы он не унизил тебя вчера… — Михаил медленно повернулся к жене, — мы бы так и не узнали, что у тебя на руках вся карта. Ты… ты спасла нас всех.
Зазвонил телефон Михаила. На экране — «Отец».
Он посмотрел на Кристину. Та сжала его руку.
— Бери трубку, — сказала она спокойно. — Но на этот раз — условия диктуем мы.
Виктор Андреевич восседал за массивным столом, обитым темным деревом, как самодержец в тронном зале. За его спиной на стене висели дипломы, награды, фото с видными чиновниками — он любил производить впечатление. В кабинете царили тишина и холод, как будто сам воздух был подчинён правилам, установленным этим человеком.
После вчерашней «победы» — сорванного переворота, бегства сотрудников и отменённых контрактов — Виктор Андреевич пребывал в приподнятом настроении. Он был уверен: сын, как обычно, дрогнет и приползёт назад, признает власть отца и согласится на унижение ради «второго шанса».
Когда секретарь сообщила, что Михаил и Кристина пришли, он даже расплылся в довольной улыбке:
— Зови. Сейчас будет весело.
Дверь открылась, и в кабинет вошли супруги. Взгляды — прямые, спокойные. Ни страха, ни мольбы. Только уверенность.
— Ну что, голубки, передумали играть в революцию? — язвительно усмехнулся Виктор Андреевич. — Решили, что родной папа — не такой уж плохой начальник?
— Мы пришли с предложением, — спокойно сказала Кристина. Она подошла к столу и положила на него толстую папку, перевязанную тёмной лентой, и флешку в металлическом корпусе. — Вот это — альтернатива унижению и войне.
— Что это, черт возьми? — нахмурился мужчина, не спеша прикасаться к документам.
— Это — полное досье на вашу империю, — ответила женщина. — Фиктивные контракты, отмывание денег через офшоры, подделка отчетности, завышенные тендеры и — жемчужина коллекции — документы о фиктивной благотворительности. Детальный анализ за пять лет. С подписями, печатями, аудиторскими заключениями.
Лицо Виктора Андреевича стремительно теряло краску. Щеки побелели, пальцы сжались в кулак.
— Ты блефуешь, — прошипел он. — Это — подделка!
Кристина села напротив, открыла первую страницу:
— Вот, пожалуйста: договор с «СтройИнвест-Трейд», зарегистрированным на бомжа из Саратова. Через него прошли 98 миллионов. Далее — списания на «ремонт офисов», которых никогда не было. А вот — поступления в благотворительный фонд, который, по бумагам, оплачивал лечение детей, а на деле — аренду виллы в Ницце.
Михаил встал рядом с женой. Говорил спокойно, но жестко:
— Ты всегда говорил, что бизнес — это шахматы. Хорошо. Но ты забыл, что иногда ферзь решает судьбу всей партии. И вот она — сидит рядом со мной.
— Чего вы хотите? — голос Виктора Андреевича стал хриплым.
— Первое: мы уходим. Без угроз, без исков, без давления. Второе: ты подписываешь соглашение о неразглашении и отказе от вмешательства в работу нашей новой компании. Третье: компенсация для каждого сотрудника, кто уходит — годовой оклад. Без торга. И, наконец: соглашение о неконкуренции на два года. Не вздумай создавать копии нашего проекта, переманивать клиентов или вредить скрытно.
— Это грабёж! — вскричал он, вскакивая с кресла. — Я вас породил! Я дал вам всё! А вы…
— Нет, — перебил Михаил. — Ты дал мне только страх и долг. Всё остальное мы сделали сами. Ты проиграл, потому что недооценил тех, кто был у тебя под носом.
— У тебя час, — добавила Кристина. — Копии документов уже в двух нотариальных конвертах. Один — у адвоката, другой — в банке. Если через час ты не подпишешь всё, что мы принесли, эти материалы уйдут в налоговую, Следственный комитет и, что самое неприятное для тебя, в СМИ. С комментариями и диаграммами.
Супруги развернулись и направились к двери. Но Виктор Андреевич ещё попытался удержать их:
— А если я докажу, что все эти бумаги фальшивка? А если… я найду способ уничтожить вас юридически?
— Попробуй, — усмехнулась Кристина, уже на пороге. — Только помни: если с нами что-то случится, весь компромат автоматом станет публичным. Причем в максимально удобной для прокуратуры форме.
Они вышли. Виктор Андреевич остался в кабинете, сжав голову руками. Всё рушилось — не от внешнего удара, а изнутри.
В приемной их ждала Вера Павловна. На лице — напряжённая, но одобрительная улыбка.
— Он согласится, — сказала она тихо. — Я знаю его. Он будет брызгать ядом, рвать бумагу, возможно, разобьет телефон… Но потом сядет, откроет калькулятор и поймет, что сделка с вами — его единственный шанс остаться вне тюрьмы.
— Спасибо, Вера Павловна, — кивнула Кристина. — Без вас это было бы невозможно.
— А теперь, — Михаил повёл плечами и глубоко вдохнул, — пора возвращаться к работе. У нас бизнес. Настоящий.
На улице их ждала команда — у кого кофе в руках, у кого ноутбук, но все с горящими глазами. Даже те, кто накануне сомневался, сегодня стояли уверенно, плечом к плечу.
— Мы готовы, — сказал Андрей. — Что дальше?
— Начинаем с нуля, — ответил Михаил. — Но в этот раз — на своих условиях.
Супруги сели в машину. Кристина повернулась к мужу:
— Знаешь, ты однажды сказал, что я не подхожу вашей семье. Так вот — ты был прав. Я слишком умна для вашей семьи. Но идеально подхожу для твоей новой.
Он рассмеялся, но в следующее мгновение посерьезнел.
— Слушай… — Михаил взглянул в зеркало заднего вида. — Эта чёрная машина без номеров… Она следует за нами третий поворот подряд.
Кристина обернулась. Внедорожник медленно и бесшумно двигался за ними, соблюдая дистанцию, но не отпуская из виду.
— Думаешь, это он? — спросила она.
— Я думаю, игра ещё не окончена, — мрачно ответил Михаил. — Мы только сделали первый ход.
И впереди, возможно, самая опасная партия в их жизни…
