Его звали Максим. Ему было двадцать три, когда он ушёл на войну. Он не рвался туда — просто не мог иначе. Он провожал взглядом своих друзей, видел, как уходят по одному. А потом понял: и его очередь пришла.
У него была Аня. Маленькая, с веснушками и глазами цвета майского неба. Она провожала его на вокзал, сжимая его руку до боли.
— Я буду ждать, — сказала она. — Обязательно. Только вернись.
Он кивнул. И ушёл.
Война — это не только стрельба. Это голод. Это бессонные ночи. Это запах гари, который въедается в кожу. Это крики по ночам, от которых не спасают беруши. Это потери. И страх. И вина за то, что остался жив.
Максим выжил. Вернулся. Через два года.
Он вернулся не героем. Он вернулся человеком, который почти забыл, как жить в мире, где не стреляют.
Когда он вышел с поезда, в руке у него была старая армейская сумка. В глазах — пустота. Он шёл по знакомым улицам и не узнавал ничего. Всё было как будто прежним, но каким-то… чужим.
Он не писал Ане, что едет. Хотел сделать сюрприз. Но сам боялся — а вдруг она не ждёт?
Он подошёл к её дому. Сердце било медленно, глухо. Как шаги перед выстрелом. Он постучал.
Дверь открыла Аня. Она не изменилась. Или, может быть, он просто так сильно хотел это видеть.
Она замерла. И посмотрела на него так, будто увидела призрак.
— Ты… — прошептала она. — Ты правда…
Он не дал ей договорить. Просто кивнул. И упал на колени. Потому что ноги больше не держали. Аня присела рядом, обняла его крепко, не веря, что это не сон.
— Я думала, ты погиб, — выдохнула она. — Мне сказали, что твоя часть попала под обстрел. Что ты… — Я остался. Один из немногих. — голос Максима был тихим. — Но я… я не знаю, кто я теперь.
Они молчали долго. Она держала его за руку. Он — смотрел на землю.
— Ты не обязан быть тем, кем был, — сказала она наконец. — Мне не нужно, чтобы ты стал прежним. Мне нужен ты. Такой, какой вернулся.
Максим заплакал. Не от боли — от того, что его кто-то понял. Без слов. Без условий.
С тех пор он часто молчал. Ночами просыпался в холодном поту. Иногда уходил на улицу, просто стоять под дождём. Но Аня была рядом. Не задавала лишних вопросов. Просто жила с ним. Дышала рядом. Готовила чай. Держала его за руку, когда он не мог держать ложку.
Постепенно, день за днём, Максим учился жить заново. Не забывал войну — но учился не быть ею.
